15 лет искал Мол Фишер затонувший у берегов Флориды испанский корабль «серебряного флота». В 1970-х гг. Фишер обнаружил останки испанского корабля «Нуэстра Сеньора де Аточа», вышедшего 6 сентября 1622 г. из Гаваны и попавшего в ураган. Кроме вещей и слитков, Фишер нашел 56 золотых и 15 000 серебряных монет.
Также в 1970-х гг. у берегов Норвегии три скандинавских гидробиолога – норвежец и два шведа – обнаружили затонувший в 1725 г. корабль голландской Ост-Индской компании «Акерендам». Они подняли 56 433 монеты (49 809 серебряных и 6624 золотых). Определением занимались нумизматы Норвежского мюнцкабинета университета в Осло. Монеты датировались XVII – XVIII вв. и были чеканены в Перу и Новой Испании (Мексике) – серебряные 8 реалов, в Испании и Нидерландах. Их стоимость по металлу была оценена в 700 тысяч норвежских крон, коллекционная – в 2 миллиона. Интересен и раздел находки: 10% получили Нидерланды, 15% - Норвегия и 75% - находчики.
Таким образом, большая часть погибших и отыскиваемых кораблей относится или к «серебряным флотам» Испании, или к «Непобедимой Армаде», или к колониальным флотам различных стран
Советские археологи принимали участие в работе на затонувшем в 1676 г. шведском линейном корабле «Кронан», где обнаружено значительное количество золотых монет. В 1988 г. в Алмазном фонде СССР (в Московском Кремле) были выставлены несколько золотых слитков из числа поднятых со дна Баренцева моря с затопленного гитлеровцами английского крейсера «Эдинбург»Сокровища пиратских кораблей. Находки их сравнительно редки. Их состав может быть неоднороден из-за скопления богатств путем ограбления кораблей различных стран и разнообразного назначения.
3. Сокровища пиратских кораблей. Находки их сравнительно редки. Их состав может быть неоднороден из-за скопления богатств путем ограбления кораблей различных стран и разнообразного назначения.
Хотя изучение сокровищ погибших кораблей могло бы углубить и расширить наши знания денежного обращения, экономических связей ряда эпох, все же эти сокровища обычно остаются в руках людей, которые в их поисках видят возможный путь к обогащению. Они мало изучаются, а публикуются только частично в аукционных каталогах. Иногда часть этих сокровищ уничтожается. Так, в 1988 г. сообщалось, что часть слитков, поднятых М. Фишером с корабля «Нуэстра Сеньора де Аточа», перечеканивалась на монетном дворе в Мехико в монеты 8 реалов с датой 1621 – конечно, с целью получения дополнительной прибыли.
Предложенное нами деление не исключает – как метод исследования – систематизации монетных находок и по другим, второстепенным признакам. По металлу монет клады могут делиться на золотые, серебряные, медные и смешанные (это деление, отражая не только денежное обращение эпохи, но и социальное положение и психологию владельца клада, особенно прочно укоренилось в античной нумизматике). Вполне обоснованно деление кладов на внутренние и внешние, первичные и вторичные, что выявляет разницу между составом денежного обращения области чеканки монет и области их тезаврации, а также указывает на направление экономических связей. Основная и дополнительная систематизация монетных находок, опираясь на опыт работы с кладами западноевропейских монет, на данные о восточноевропейских кладах античных, восточных и русских монет и на результаты исследований нумизматов других стран, естественно, не является окончательной. Она требует совместной работы нумизматов всего мира.
Для того чтобы полностью оценить монетные находки как важнейший источник нумизматических исследований, надо рассмотреть еще два вопроса: отражают ли монетные клады достаточно точно денежное обращение своего времени и можно ли с уверенностью установить время захоронения того или иного клада.
Для решения первого вопроса интересную работу проделал известный шведский нумизмат проф. Бенгт Тордеман. В 1948 г. он опубликовал данные о большом кладе, состоявшем из 1800 серебряных монет, укрытых в 1740 г. в подвале дома, принадлежавшего одной из богатейших фамилий Стокгольма того времени – Лохе. Тордеман подсчитал количество монет в кладе за каждый год и сопоставил эти данные со сведениями о количестве монет, ежегодно выпускавшихся Стокгольмским монетным двором. Построенный им график показал отклонение не более 5% - клад Лохе почти идеально отразил интенсивность стокгольмской чеканки и соответственно состав денежного обращения того времени. Ф. Грирсон, использовавший в своей книге данные Тордемана, отмечает, что только клады чрезвычайных обстоятельств могут с допустимой точностью отражать количественные соотношения между выпуском монет и составом кладов и что обычно, как подтверждают работы английских и американских нумизматов, различия между составом того или иного клада формируется под действием двух факторов – объективного (характер и состав денежного обращения той территории и того времени, когда жил владелец клада) и субъективного (имущественное состояние владельца клада и длительность накопления последнего). Значение работы Тордемана в том, что он показал: клад в той или иной степени отражает состав денежного обращения. Субъективный же фактор будет почти сведен на нет, если мы возьмем не один, а большую группу однородных по характеру и времени кладов.
Не менее важен при изучении кладов вопрос об их датировке. Обычно клад датируется по его младшей – наиболее поздней монете. Однако младшая монета дает нам полное представление о terminus post quem, что же касается terminus ante quem, то здесь дело обстоит сложнее.
Одни нумизматы считают, что в сомнительных случаях необходимо прибавить ко времени чеканки младшей монеты 10-15 лет, чтобы получить достаточно точную дату зарытия клада, другие полагают, что можно ограничится 5 годами. Естественно, такие уточнения носят весьма субъективный характер. Ряд авторов подчеркивает, что время, проходящее от чеканки младшей монеты до зарытия клада, меньше для кладов с местной монетой и больше для иностранной. Шведский археолог М. Стенбергер подчеркивал также, что клад, содержащий большое количество монет можно датировать точнее, нежели небольшие монетные находки.
Значительно острее дискутировался вопрос о датировке кладов в отечественной нумизматической литературе. Начало спору было положено в 80-е гг. XIX в. И.И. Толстым и Н.П. Черневым, затем он был продолжен в 1920-1930-х гг. Н.П. Бауером и А.В. Орешниковым. В наше время первая точка зрения (И.И. Толстой, Н.П. Бауер) – датировка кладов по младшей монете – наиболее четко сформулирована В.Л. Яниным. Анализируя таблицу хронологического состава куфических монет, помещенную в цитируемую нами книгу, Янин пишет: «Анализ данных нашей таблицы приводит к выводу об исключительной закономерности движения состава русского монетного обращения в IX – начале XI в. Последовательность кладов, расположенных согласно дате их младшей монеты, полностью совпадает с последовательностью изменений в общем составе этих кладов, которая благодаря этому представляется чрезвычайно закономерной. Если вносить какие-либо коррективы в показания младших монет и датировать отдельные клады с той или иной значительной временной добавкой, что допускали Н.П. Чернев и А.В. Орешников, вся стройность таблицы, вся ее логика будет опрокинута. Вполне понятно, что небольшие коррективы в 5-10 лет картины не меняют, но поскольку, внесение нами поправок имело бы характер механический, практически правильнее всего (ввиду малой величины этих коррективов) условно датировать в работе клады годом их младшей монеты. Такой подход ставит их в равные условия и является более удобным, нежели рискованные в каждом случае поправки. Датируя клад годом чеканки его младшей монеты, не будем забывать, что между этим годом и временем зарытия клада всегда должен находиться известный промежуток, на который приходиться хотя бы путь монеты от места ее изготовления к областям Восточной Европы. Хронологическая последовательность отдельных кладов, близких по датам младших монет, может быть в действительности несколько отличной от последовательности этих дат. Тем не менее корректив не может быть ни большим, ни слишком разным, на что указывает та закономерность, с которой клады, датированные по младшим монетам, расположились в таблице.
Довод Янина в пользу датировки клада по младшей монете, заключающийся в последовательной смене состава кладов, в установлении – на основе анализа достаточно подробных топографий монетных находок – четко очерченных периодов денежного обращения, отличающихся составом последнего, не может не учитываться. Установление таких периодов – одно из важнейших достижений современной нумизматики. В годы замедленного обновления состава денежного обращения нельзя с достаточной определенностью сказать о длительности того или иного периода, обо младшая монета какого-либо клада (или группы кладов) могла быть положена в него на много десятилетий раньше, чем он был зарыт. Только в трех русских кладах – Архангельском, из Спанко и из Скадино – обнаружены монеты начала XII в. эти единичные экземпляры приходятся на многие сотни монет, чеканенных до середины XI в.
Источник: http://www.numizmatik.ru
